Эстетика народной приметы 

I  Введение. Этимология слова примета

   Этимология слова примета прозрачна.

  Примета          приметить, примечать.

  Названия фольклорных жанров (былина, песня, потешка, пословица, загадка, поверье, гадание и т.д.) этимологически легко объяснимы, выводимы из семантики корня, и примета в этом плане отнюдь не исключение. Однако этимологическая прозрачность термина в отношении примет приводит к некоторой двусмысленности: приметами иногда называют не только прогнозирующие наблюдения (явление - прогноз), но и вообще наблюдения типовые, характерологические, поведенческие, если можно так выразиться – беспрогнозные. Эти беспрогнозные наблюдения  касаются, например, поведения животных:

Старая лиса дважды поймать себя не даст;

                                       Лиса семерых волоков проведет;

                                       И хитра лиса, да шкура ее продает;

 Сезонных изменений погоды:

                                        В ноябре зима с осенью борется;

                                       Ноябрьские ночи до снега темны;

                                       Ноябрь с гвоздем, декабрь с мостом;

                В ноябре рассвет с сумерками среди дня встречаются;

 Трудовых процессов:

             В августе три заботы: и косить, и пахать, и сеять;

                                      В августе серпы греют, вода холодит;

                                      В августе рожь пошла под нож;

                                      Август – ленорост припасает холст;

                                      Август – каторга, да после будет мятовка.

   Поскольку примета подчас рассматривается как типизированное наблюдение, некоторые пословицы оказываются чрезвычайно близкими к приметам:

                                       Тише едешь - дальше будешь;

                За двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь;

                                      Скорый едок – спорый работник;

                                      Поздняя весна не обманет.

     Во всевозможных изданиях научно-популярного характера отнюдь не случайно собственно приметы, типовые наблюдения и пословицы печатаются иногда в одном ряду, общим списком.

II Предмет исследования. Основная часть. Эстетика народной приметы

   Мы хотим по возможности четко определить предмет дальнейших исследований и будем называть приметой лишь собственно примету, то есть наблюдение – прогноз, наблюдение- предсказание, наблюдение, устремленное в будущее, сориентированное на угадывание будущего.

В августе до обеда лето, после обеда – осень;

                                      Весна красна цветами, а осень – плодами;

   При всей точности и отточенности подобных наблюдений к приметам они не относятся.

  Народная примета  - это проверенное многократными наблюдениями или традиционно принятое и передаваемое из поколения в поколение предсказание событий, выраженной в краткой, подчас вариативной форме.

  К приметам близки поверья. Поверье – это событие или действие, обусловливающее благоприятное или неблагоприятное развитие последующих событий.

  Кукушка куковала с прихрипываньем  из леса, и Нестер, развалившись на спину, считал, сколько лет ему еще жить. (Л. Толстой);

«Ну, присядем, » - решительно сказал отец, и все несмело сели. «Ну, с богом, » - через мгновенье еще решительнее сказал он, и все сразу закрестились и встали. (Бунин).

   Два приведенных эпизода отражают, скорее, поверье, нежели приметы; впрочем, будет ли ошибкой сказать, что перед дорогой все должны присесть и помолчать – есть, мол, такая примета; что есть примета: сколько раз кукушка прокукует, столько лет ты еще проживешь?

  Поверья и приметы тесно связаны, но у примет более определенная лингвистическая форма, план выражения, тогда как поверья чаще всего передаются описательно, свободно.

  Событие в примете, как правило, предшествует прогнозу, однако  встречается и обратный порядок композиции, когда прогнозирующая часть опережает своего предвестника:

                      Строгой зиме быть, коли птица дружно в отлет пошла;

                                    За сутки до оттепели мыши выходят из-под лесной подстилки на снег;

                                      К непогоде складываются листки кислицы;

                                     Будет сильный мороз, если: в одном гнезде увидите несколько белок,

                        комнатные птицы затихают, ворона прячет нос под крыло.

   Народные приметы очень красивы, однако из-за того, что примета предельно лаконична и мы не успеваем заметить ее художественное изящество, из-за того, что мы не знаем всей совокупности, списков примет на одну тему, из-за того, что еще недавно вера в приметы вообще считалась признаком отсталости, суеверия, неграмотности, огромный эстетический потенциал народных примет до сих пор не изучен. Хочется показать яркие художественные средства выразительности, таящиеся в этом жанре.

 Умолчание в народной примете.

   Прием умолчания – пожалуй, самая яркая эстетическая особенность жанрообразующая, универсальная (свойственная и другим национальным культурам). Обрыв логической связи, провал текста, отсутствие причинно–следственного комментария в самом центре приметы, в ее ядре (между первой, событийной, и второй, прогнозирующей, частями) – все это следы пралогического  мышления, о котором писал Конрад Лоренц (см.: Знание – сила. – 1990г. - №9)

                                        Много желудей на дубе – к лютой зиме;

Паук усиленно плетет сети – к сухой погоде;

                                       Снег скоро тает – к мокрому лету;

                                       Где ольха, там и сена вороха.

   «Говоря о пралогическом мышлении некоторых людей, я вовсе не хочу сказать о них что-то обидное – в известной степени пралогическое мышление свойственно каждому из нас, и его нетрудно обнаружить в большинстве примет и суеверий, » - это слова специалиста по атомной энергетике Г. Львова (Знание – сила. – 1990 - №12).

  «А вот приметы – в забвении, - пишет Игорь Шкляревский в своих заметках «По заветному кругу». – Никто их не записывает и не собирает, живут они сами по себе, потому что живучие. Они действуют и сегодня, удивляя своей глубиной и поэтичностью. Не говорю уже о пользе. То и дело ученые признают их пророческую точность» (Октябрь. – 1990. - №3).

  Биологи объяснили справедливость приметы «Где ольха, там и сена вороха». Астрономы подтверждают примету «На Тихона солнце идет тише». Сибирские генетики экспериментально проверили справедливость приметы: если больше рождается мальчиков, дело идет к войне. Энтомологи, орнитологи, фенологи профессионально объясняют приметы, в которых говорится о насекомых, птицах, погодных явлениях. Но часто именно отсутствие объяснения в самой примете дает ей поэтичность, некий шарм. Примета потому и примета, что без объяснения указывает на связь явлений, именно в этом заключается главный секрет поэтичности данного жанра.

  Краткая, выразительная, красивая формула связи, и в центре ее – тайна!

                                        Серенькое утро – красненький денек;

                                       Октябрьский гром – зима бесснежная;

                                       Теплая осень – к долгой зиме.

   Прием умолчания синтаксически выражается бессоюзием, паузой, неполнотой прогнозирующей части. Когда восстанавливают некоторые звенья (…знай: зима будет суровая), примета по форме перестает быть приметой (хотя и остается ею, по сути). Читатель легко отличает приметы «в пересказе», в авторской интерпретации, от натуральных примет с их художественной легкостью, четкостью, неполнотой.

   Краткость приметы и изящество изложения, емкость приема умолчания, отточенность слова делают примету потенциальным шифром, порождающим противоположные шифры и создающим таким образом серии примет:

                                   Высоко летят гуси – к дружному и высокому весеннему половодью, низко – к малой весенней воде.

                               Осенью листья берез начнут желтеть с верхушки – весна ранняя, зажелтеют снизу – поздняя.

      Иней на деревьях – к морозам, туман – к оттепели.

                                    Гусь лапу поднимает – к стуже, полощется в воде – к теплу, нос под крыло прячет – к ранней зиме.

    Не четыре, а девять примет таятся в четырех приведенных компактных формах.

 Эпитет в народной примете.

   Структура приметы обычно двучастная, и характер эпитетов в этих частях различен. Эпитет во второй, прогнозирующей части тяготеет к тому, чтобы получить статус постоянного. Для зимы это такие характеристики, как мягкая или суровая, для весны – поздняя или дружна, для осени – мокрая или теплая.

  Приведем эпитеты к слову зима:

 к долгой зиме, к мягкой зиме, зима бесснежная, к лютой зиме, будет еще зима суровая, зима будет холодная, к суровой зиме, быть зиме суровой, жди крутой зимы, к холодной зиме, строгой зиме быть, к суровой и продолжительной зиме, к суровой и снежной зиме, зима снежная, морозная.

   Даже в этом небольшом списке заметно предпочтение эпитета суровый.

 Урожай рябины – к красной, золотой осени;

  Ранний излет пчел – к красной весне.

 Такие красивые концовки для примет менее характерны, чем концовки стандартизованные. Предсказание характера сезона – это своего рода диагноз, а диагноз не требует разглагольствований, диагноз надо запомнить, и для этого используется перекличка, сопряжение эпитетов в первой и второй частях приметы:

                                         Бабье лето ненастно – осень сухая;

                                        По холодной весне – градобойное лето;

                      Поздний листопад – к суровой  и продолжительной зиме.

   Особенно запоминается игра цветных эпитетов:

                                         Красное лето – зеленый покос;

                                        Белее зима – зеленее лето;

   Цветные эпитеты обычно используются в первой, событийной части приметы.

                                         Красноватая луна – на большой ветер;

                                        Белая радуга зимой -  к сильному морозу;

                   Зеленая радуга – к дождю, желтая – к хорошей погоде,

красная – к жаре и ветру.

 Эпитет  в составе приметы, как правило, одиночный:

Васильева ночь звездиста – к урожаю ягод;

                                        «Волосатая» туча – к дождю;

                                        Буйный дождь – недолгий.

   Иногда в примете возможно сочетание эпитетов, но более характерно их противопоставление:

                                  Тихая, светлая ночь без росы – жди на следующий день дождя;

               Март сухой, да мокрый май – будет каша и каравай.

   Красивый одиночный эпитет в первой части, эпитет, приближающийся к постоянному, - во второй, наконец, перекличка эпитетов – все это придает малому пространству приметы поэтический ореол. Сказать кратко, но при этом красиво, точно, изысканно, изящно – не этому ли учат некоторые старинные приметы о погоде, об окружающей нас жизни?

  «Постоянство» эпитета приводит к тому, что возникает обратные, противоположные приметы. Как уже говорилось, одна примета «под общей крышей» собирает две, а то и три приметы, которые могли бы существовать сами по себе:

                              Сухоросо – так к дождю, росяно – так к ведрию.

                                                                 плотнее леток воском залепляют – к холодной зиме

                            Осенью пчелы

                                                                оставляют его открытым – к теплой зиме

                                                     редки – к вьюге.

                            Звезды            ярки – к хорошей погоде.

                                                    тусклы – к дождю или снегу.

    В силу жанровой природы приметы используют определенный набор эпитетов, но, включая их в орбиту своих предсказаний, наделяют новыми поэтическими смыслами и оттенками:

                        Звездистая ночь на Богоявленье – урожай на горох и ягоды;

                                      Длинные сосульки – долгий лен.

 Сравнение в народной примете.

  Сравнительные обороты, сложноподчиненные предложения с придаточным сравнения, слова похожий, напоминающий для примет не характерны, видимо, из-за  предельной краткости, компактности формы, однако широко употребителен творительный падеж сравнения. Особенно интересен тот факт, что творительный падеж сравнения напрямую выводи из поверий.

  «Вероятно, сравнение в форме творительного падежа произошло, по своему содержанию, из древних поверий об «оборотничестве». При родовом строе люди верили, что человек может, в тех или иных условиях, превращаться в зверя, птицу или дерево – «оборачиваться» ими (герой ударяется о землю и оборачивается серым волком, конем). В этих примерах очевидно порождение самой грамматической формы образной речи определенным фантастическим содержанием, » - такое объяснение возникновению этого типа сравнений дает Г.Н. Поспелов.

  Творительный падеж сравнения создает компактность образности, столь необходимую для надежного запоминания.

                                        Комары и мошки столбом – к ведру;

                                       Кошка клубком лежит – на мороз;

               Собака свертывается и лежит калачиком – на холод;

         Паук плетет свою паутину колесом – будет ведро;

Ветер полосами, порывами – к теплой погоде.

   Творительный сравнения широко представлен в приметах о погоде, и это не случайно. Наглядный образ динамики «приметоносителя» гарантирует правильное прочитывание приметы, снятие прогнозной характеристики:

 

                        Дым из трубы              коромыслом – к теплу.

                                                              столбом – к морозу.

                                                              волоком, клубком – к ненастью.

 Олицетворение в народной примете.

    Олицетворение более свойственны загадкам, но не чужды и другим малым фольклорным жанрам: пословицам, приметам. Некоторые приметы, построенные по модели простого предложения и содержащие олицетворение, напоминают загадку:

                                        Соловей ячменным колоском подавился

                                       (умолкает, когда заколосится ячмень).

   В приметах олицетворяются времена года, названия месяцев, явления природы, в частности атмосферные явления:

                                         Увидел на вербе пушок – и весна на листок;

                        Раненько март веснянку затягивает – ненадежное тепло;

                      Коли стали облака цепляться за лес, так иди за грибами.

   Олицетворяются в приметах и растения:

                                        Одуванчик сжимает шар – к дождю;

            Клевер сближает свои листочки – перед ненастьем;

                    Листья клена, горицвета, жимолости, каштана конского

          выделяют капельки воды – «льют слезы» - к дождю.

   Однако наиболее распространены олицетворения в зооприметах:

 Журавушка курлычет: о тепле весть подает;

          Синичка в марте запела – весеннее тепло ворожит;

                                      Гуси летят – зимушку на хвосте тащат.

  Обращает на себя внимание обилие слов с уменьшительно – ласкательными суффиксами: журавушка, синичка, пушок, листок.

  В составе зоопримет олицетворение накладывается на глагольную метафору, и разграничить в таких случаях метафору и олицетворение практически невозможно:

                                        Комары толкутся - к ведру;

                                       Коростель вечером «дерется» - на погоду;

                                       Мошки «толкут мак» - к ведру;

          Когда пчелы утром «играют» - день будет ясным;

                                       Пауки работают – погода меняется;

                                       Если журавли летят высоко, не спеша и

«разговаривают» - осень простоит хорошая.

   Олицетворение сродни народной примете, поскольку и олицетворение, и примета во многом предопределяются приписыванием черт живого существа окружающей человека природе.

 Метафора в народной примете.

  Наиболее интересны  глагольные метафоры:

               Перелетная птица течет стаями – к дружной весне;

                                       Облака плывут низко – ожидай стужу.

   Гораздо выразительнее именные метафоры. Они характерны для «астрономических» примет:

                                       Рога луны яркие и крутые – к морозу;

                                       Около солнца столб – к снегу;

                                      Столб от солнца на закате – на мороз;

                                      «Сережки» у луны – к пурге и морозу;

                                      Кольцо вокруг солнца – будет вьюга;

                                      Венцы вокруг солнца – к дождю.

 Антитеза в народной примете.

   Важнейшим средством, способствующим запоминанию приметы, является антитеза.

  Антитеза в примете создает координатную сетку многих и многих примет:

                                       Зима снежная – лето дождливое;

                                      Ночью был иней – днем снега не выпадет;

   Снежный буран днем предвещает мороз ночью;

                                  Осенью птицы летят низко – к холодной зиме, высоко – к теплой;

         Дым из трубы идет вниз – к снегу, вверх - к морозу;

                              Радуга с севера на юг – жди дождя, с востока на запад – будет хорошая погода.

   Антитеза в приметах не всегда связана с использованием антонимов. Антитеза как бы подчеркивает обрыв логической, явной, понимаемой связи между событием и прогнозом:

                                        Синица в небе – зима на дворе;

                                       Октябрьский гром – зима бесснежная.

 Повтор в приметах.

  Лексические повторы и повторы однокоренных слов – характерная черта примет:

                                        Поздний грибок – поздний снежок;

        Урожай на сосновые шишки – урожай на ячмень;

                                       Зимой много инея – летом много росы;

                                       Коли грибы уродятся – и на хлеб урожай;

                                       В марте рано затает, долго не растает;

    Снегу осень нанесет рано – весна будет ранняя.

   Повторы облегчают понимание и запоминание приметы, усиливая эффективность и красоту этой формы.

  Эстетический потенциал примет не исчерпывается наблюдениями над традиционными художественными тропами: эпитетами, олицетворениями, метафорами, антитезами. Эстетика приметы – это эстетика ритма и рифмы:

                                         Грач на горе – весна на дворе;

                                       Коли грибовно, так и хлебовно.

   Эстетика приметы – это эстетика использования морфологических средств, например, формы единственного числа существительного в значении собирательной множественности:

                                       Гусь пошел – скоро быть снегу;

          Пока лист с вишен не опал, выпавший снег растает;

                                     Лист на дубу развивается – улов щук.

   Эстетика приметы – это эстетика сложных имен существительных: весновей, бокогрей, сенозарник, ленорост, разноцвет.

  Эстетика приметы - это  эстетика интересной и емкой синтаксической модели, которая своим развитием обязана жанру приметы:

                                       Гусь стоит на одной ноге – к морозу;

                                      Деревья покрылись инеем – к теплу;

Дым от костра стелется по земле – к дождю.

   Примета – важная составляющая нашей национальной культуры. Красота приметы – это во многом красота самой природы и вместе с тем красота и смелость мышления, ищущего в настоящем точные сигналы как близкого, так и отдаленного будущего.

 Заключение

    В своей работе я изучила эстетику народных примет. Каждый из нас должен знать свою национальную культуру. Мне было интересно окунуться в мир примет, ощутить красоту и своеобразие этого жанра. Мое небольшое исследование показало, что многие приметы близки к пословицам и поверьям. Они тесно связаны друг с другом. Мне интересно было узнать мнение Игоря Шкляревского в своих заметках: «А вот приметы – в забвении, никто их не записывает и не собирает, живут они сами по себе, потому что живучие. Они действуют и сегодня, удивляя своей глубиной и поэтичностью».

   Нужно ли говорить, что, вглядываясь и вслушиваясь в слово, учась видеть его внутреннюю форму, мы приобщаемся к исторической памяти народа, обретаем способность глубоко понимать и ценить красоту родного языка.